Читать онлайн книгу "Люблю ее, прости!"

Люблю ее, прости!
Алиса Елисеева


Любил девушку лучшего друга, и вот она предала меня так же, как и его. Ребенок в её животе тому подтверждение. История чистой любви со школьной скамьи.





Алиса Елисеева

Люблю ее, прости!





Глава 1.


Девушку, разбившую мое несчастное сердце, звали Алиса. И она была… девушкой моего лучшего друга. Да, такие вещи случаются, еще в детстве я влюбился в чужую девчонку. Она всегда была с ним, принадлежала ему. Но мы, как будто, понимали друг друга без слов и без прикосновений. Мне было важно любое ее внимание, я хотел быть с ней ближе, видеть ее, слышать ее голос, успокаивать, когда она расстроена или обижена.

За что только её любил? Почему именно о ней я так мечтал? Не знаю. Но однажды, она взяла меня за руку, и не отпускала в темноте кинозала. Аля всегда сидела между нами, и в этот день через меня пропустили электрический ток. Я понял, держа ее маленькую девичью руку, что хочу быть только с ней. Она появилась в моих снах, и я уже точно знал, что Алиса моя единственная любовь, даже если ей это совсем не важно.

Я был одним из тех, кого считали красавцем, но я в тот день решил, что лучше мне, ни с кем не встречаться, останусь только другом, и буду с ней. Я не мог смотреть с любовью ни на кого больше. Но и не позволял себе прикасаться к Алисе – это объятие рук в темноте еще целый год было единственной нашей тайной. А когда я уже почти смирился со своим неспокойным одиночеством, Алиса все изменила сама. Она подошла ко мне, при всех, прижалась всем телом и поцеловала. Она сказала, что я ей нужен.

– Мы не можем больше притворяться! Если ты тоже этого хочешь, скажи ему!

Я, в тот же день, совсем не по-мужски объяснил своему лучшему другу предательство – «Люблю ее, прости». Позволил избить себя до полусмерти, не закрываясь от ударов, и не отвечая другу на эти удары. Ведь я увел его девушку. Алиса плакала, просила его остановиться, не бить меня так сильно, и даже кричала, что она не будет ни с кем… только, чтобы мы не убивали друг друга.

Когда я уже с трудом смог подняться, бывший друг сказал: «Всё! Я тебя прощаю, но ты поймешь, что она этого не стоит!»

Я не был с ним согласен. Она была самая красивая. Миленькая, стройная, её прекрасные мягкие волосы завивались в локоны, а самая любимая улыбка на свете сводила меня с ума. Она целовала меня так, что в моей душе был восторг, и замирало сердце.

Но Алиса собралась в университет, а я в армию, потому, что всегда хотел быть таким мужчиной, как мой отец.

– Алиса, я не представляю, как я буду жить без тебя.

– Ты вернешься, – быстро ответила Аля. – Я буду очень, очень по тебе скучать, и я буду приезжать к тебе! Разлука нужна! Это будет самой хорошей проверкой. Мы же столько лет вместе, целую вечность!

Мне было жаль, что я увидел ее искреннюю радость. Алиса, как будто поняла, что выглядит слишком счастливой, изменилась в лице, пожалела меня взглядом, и поцеловала так сладко и вкусно, что я подумал: «Она меня любит! Любит! Нельзя так целовать и ничего не чувствовать».

–Ты же знаешь, что я хочу жить в большом городе! Мы с Натали снимем вместе квартиру, а когда ты сможешь вернуться, я буду жить с тобой. Она обещала и улыбалась.

Несколько раз, после нашего разговора о разлуке, я просил ее: «Выходи за меня сейчас, Алис». Но она свой выбор уже сделала, и всегда наступал момент, когда она куда–то срочно уходила, быстро прощалась, с виноватой улыбкой отводила глаза и убирала мои руки.



Спустя год суровой армейской службы, я точно знал, что она оставит меня лишь с воспоминаниями. Да, меня будут желать многие женщины, но та единственная, которую я любил всю свою жизнь, уже никогда не будет моей.

Алиса не звонила и не приезжала. Но, всегда отвечала на мои «поздравительные» звонки. Ее голос был радостный. Она смеялась сама и смешила меня. Рассказывала про подружек и учебу. О том, что она сдала на права, и уже начала чувствовать «такое удовольствие от моей любимой тачки, просто не передать словами»… Я просил ее быть осторожнее, и все еще как будто боялся, что она может не дождаться меня…

Алиса не позвонила и после смерти моей матери, и я был рад этому, потому, что все равно не мог ни с кем говорить. Но я знал, что у нее все хорошо.

И однажды я вернулся. Несколько дней держался, но, все-таки, поехал к ней, в «большой город» и снова позвонил.

– Ты в Москве??? Давай снимай номер в отеле, завтра я к тебе приеду! – весело и радостно сказала Аля, – Эти два года пролетели совсем незаметно, ты, наверное, так изменился! Я узнаю тебя?

– Алис, я безумно скучал по тебе. Мы можем встретиться сейчас?

– У нас будет еще очень, очень много времени для встреч, ты же вернулся!

Мы встретились. Аля широко открыла глаза, восторженно ахнула и прыгнула на меня, обнимая. Она радовалась мне, как игрушке, которой играла в детстве, и вновь увидела. В ее глазах было восхищение, но не было желания.

Алиса изменилась. Стала яркой, смелой. Она все-таки поцеловала меня, губы ее были осторожные и почти безвкусные. А я посмотрел ей в глаза и понял, что она уже была с другим.

Я так скучал по ней, хотя у нас и не было настоящих любовных отношений. Когда мы целовались… сколько бы мы не целовали друг друга, она всегда стеснялась, с улыбкой отводила глаза и высвобождалась от объятий.

Но ей стоит только позвать меня, и я сразу приду. Я до сих пор хочу быть с ней, хочу чувствовать её прикосновения и поцелуи, и готов даже просить и унижаться.




Глава 2.


Я решил тогда не возвращаться домой, а остаться в том же городе, что и Алиса. Надо было снять жилье и найти постоянную работу, поступить на заочное обучение. Первой же попалась квартира в удобном, хорошем районе, но снимать я ее должен был с компанией таких же «студентов». Мне доставалась одна или две комнаты из пяти, как писала хозяйка в объявлении. И это был очень хороший вариант по стоимости.

Дверь открыла высокая симпатичная женщина, в белой рубашке и аккуратных стильных джинсах. Каштановые волосы крупными завитками падали на плечи.

Я сообщил, что одна комната меня полностью устраивает по цене, понравился район.

– Собираетесь работать или только учиться? Что ж, заходите. На фото, которое вы мне прислали, выглядите более юным и веселым.

– Отвечаю на ваши вопросы! – Я улыбнулся – Поступаю в университет после армии, и сейчас уже работаю.

– Вы кажетесь очень милым и порядочным, но если я увижу в вас,… не очень хорошего человека, попрошу поискать другое жилье, так как мы все общаемся, готовим на одной кухне и зал у нас тоже общий. Пойдемте!

Она провела меня в зал, где мы сели на огромный дорогой диван так свободно, как будто я уже давно здесь с ней живу.

– Вы можете отдыхать не только в своей комнате, но и пользоваться нашим залом, кухней, любой ванной. Мы здесь не обедаем, только едим легкие закуски, суши, торт, если у кого-то день рождения. Убираем эту большую комнату по графику.

Интересно, подумал я. Красиво, чисто и даже роскошно.

– Есть опасные вещи, которым совсем не место в моем доме. Если у вас какая-то судимость или зависимость, я прошу Вас сразу признаться и уйти.

– Не волнуйтесь, отношусь к таким вещам так же, как и вы.

Я постарался улыбнуться и честно посмотрел в ее глаза.

Итак, у меня на всех две ванные и могут жить три человека в своих разных комнатах. Одна уже давно занята Аленой, она у нас будущий врач, а сейчас пока медсестра. Я могу показать вам две другие на выбор, каждая рассчитана на одного студента. Но обе комнаты с двуспальной кроватью. Вы молодой человек, я ничего не имею против встреч, если это, конечно, не будет никому мешать. Постоянное проживание тоже возможно, но с доплатой. У вас уже есть девушка?

– Да! То есть уже нет. Она живет с подругой, в другом месте, и мы вряд ли будем с ней парочкой влюбленных.

– Вы обязательно встретите кого–то. Новая жизнь, квартира…, новая любовь.

Я печально улыбнулся ей и подумал: «Нет, любовь у меня одна, как и у моего отца. Одна на всю жизнь».

– По договору у нас так: аванс за первый и последний месяц, еще я добавила залог на случай необходимой уборки комнаты после окончания нашего договора. Если все будет в порядке, я верну вам эту сумму.

Я протянул ей деньги и коробку шоколадных конфет в подарок, она же женщина.

Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

– Вы еще даже не посмотрели и не выбрали комнату.

Я совсем забыл, что не увидел условия в комнате, где уже согласился жить. Но какая была разница? Мне понравилась она. И ее глаза. Я как будто был дома.

Комната была такая, что уходить вообще не хотелось – это самый лучший вариант для счастливого будущего!

Чисто и свежо, из окна вид на верхушки деревьев, так высоко и просторно – что еще может быть лучше?! А двуспальная кровать снимала вообще любые минусы.

Алисе бы здесь понравилось. Если она будет со мной, если увидит, придет, вернется ко мне…, я затосковал. Даже больше – я был в отчаянии, что мы расстались.

– Вам понравилась комната?

Я повернулся к ней.

– Хотя можете пока не отвечать. Вы скучаете по ней.

Надежда Ивановна мило улыбнулась.

– Да, не могу пока забыть.

– Я тоже не могу забыть своего мужа. Он был хорошим человеком, возглавлял отдел архитектуры. Вот почему у нас такая большая и красивая квартира. Не тоскуйте. У вас еще целая жизнь впереди. – уверенно произнесла она. – Пойдемте, еще мне осталось показать кухню, где вы будете утром завтракать. И, если вы согласны, нас ждет незаполненный договор. Не думайте о плохом, я угощу вас ароматным чаем или кофе, если вы станете моим квартирантом.

Я не стал спрашивать, где ее муж. Сомневаюсь, что такую женщину, как она, может оставить живой человек.

Женщина как будто опять почувствовала, о чем я думаю и спросила.

– Твои родные далеко живут?

– Нет, не очень. – Я назвал свой город – Я мог бы жить с отцом, и ездить на работу на электричках, но… потерял свою мать, пока был в армии и чувствую связь с этими похоронными событиями до сих пор, когда ночую дома. Тяжело оставлять отца одного, но жить постоянно я там просто не могу.

– Понимаю тебя. Не волнуйся за отца, он живет… как я сейчас. Я все еще жду своего мужа домой.

– Мне жаль…

– Страшные вещи случаются даже с очень хорошими людьми. У него просто, однажды, остановилось сердце. Мы возвращались домой после отпуска на море. Это был очень долгий ночной перелет. Забрали машину со стоянки, но нас именно в этот день остановили для проверки документов. Из-за спора о подписи на страховке, он и умер. Почти сразу, там, на дороге. Дочка наша уехала учиться в Санкт–Петербург и больше не хочет возвращаться туда, где больше нет отца. Мы даже встречаемся в кафе, когда она приезжает. Ей слишком больно. А мне здесь намного легче. Начала сдавать комнаты в квартире, всем, у кого возраст, как у моей дочери. Кроме нашей спальни, конечно.

– У вас хорошо. На самом деле, очень хорошо!

Она всмотрелась в меня пристально и внимательно, глаза у нее стали синие, как то море, с которого они возвращались с мужем.

– У тебя впереди счастливая жизнь. И настоящая любовь. Ты очень молод, чтобы в это верить, но это правда.



Я с надеждой согласился, что мне нужна моя настоящая любовь прямо сейчас, привез свои вещи и позвонил этим же вечером Алисе несколько раз. Наконец она ответила, голос был далеким и очень слабым: «Милый, я очень, очень плохо себя чувствую» – полушепотом сказала она. «Давай увидимся завтра и поговорим с тобой. Где ты будешь, напиши мне адрес и я приеду!»

Я написал свой адрес в сообщении и ждал ее весь следующий день до самого вечера. Я хотел увидеть ее глаза и понять, сможет ли она снова полюбить меня. Или, чтобы она сама сказала правду.

Алиса появилась чуть позже семи, в легкой одежде, с влажными из-за летнего дождя волосами, румяными щеками, такая свежая, яркая, веселая. Она засмеялась и прыгнула ко мне на шею. Я пронес ее в свою комнату на руках.

– Обними меня скорее, мне так было холодно! Обними меня всю! Я так рада тебя видеть, какой же ты тепленький!

Казалось, я сойду с ума от желания, мечтал поцеловать ее, целую вечность. Мое мужское существо сходило с ума и сердце колотилось. А она затихла и замолчала.

Я пытался изо всех сил держать себя в руках, потому, что уже на уровне подсознания ощущал – она сейчас не отстраняется только потому, что ей меня по-человечески жаль.

И да, Алиса как будто почувствовала, что я понимаю, посмотрела мне в глаза, улыбнулась и чуть отодвинулась от меня.

– Мы можем спокойно пообщаться с тобой? – накручивая влажный от дождя локон волос на пальчик, засмеялась она – А если зайдет твоя хозяйка квартиры? Как она тебе, молодая? Красивая? Она тебе понравилась?

– Думаешь, что я могу думать о том, какая она, рядом с тобой?

Я улыбался, но понимал, что всё, что она делает для меня сейчас – это только чтобы не чувствовать себя «плохой девочкой».

– Как ты? Тебе уже лучше? – спросил я.

– Что? Нормально. Почему ты спрашиваешь?

Она, забыла, что сказала про плохое самочувствие, обманула… Потом, видимо, вспомнила, вздохнула полной грудью и снова засмеялась.

– Прости, были планы просто поспать, я поздно приехала с работы, и очень, очень устала. Я еще работаю сейчас. … Столько всего надо делать – она посмотрела на часы, – мне бы хотелось горячий кофе или просто чай. Чем ты меня угостишь?

Я, все что хотел, окончательно понял, и решил об отношениях больше не говорить. Но личный вопрос не смог удержать на устах и, сразу же, спросил.

– С кем ты живешь?

– С Натали! Я живу до сих пор с девушкой, с Наташкой, а ты что подумал? – Алиса вымученно улыбнулась. – Она сейчас у своего отчима, и я должна забрать ее на машине, вот уже через полчаса мне нужно выезжать. Ты к отцу не собираешься? Могу отвезти тебя туда, к нему!

– Нет, Алис, только уехал от него вчера. Не собираюсь.

Я был знаком с этой ее подругой. Она, иногда, брала мобильный Алисы, когда я ей звонил.

Наверное, я всегда нравился Натали, и она часто сообщала мне, что ее нет или она спит таким извиняющимся голосом, что все было понятно – Алиса просто не хочет мне ответить.

– Мы можем увидеться позже, на выходных, да?

– Аль, я буду рад, если ты переедешь ко мне, и останешься на весь день, всю ночь и навсегда. Помни это, хорошо?

– Ты очень милый, спасибо, я подумаю над этим предложением! Принеси мне чай, пожалуйста!

После горячего чая, который она пила в полной тишине, с благодарностью хлопая ресницами, Алиса снова осторожно, незаметно, взглянула на часы, подарила открытую улыбку. Потом быстро вскочила, обняла меня, и вышла из комнаты.

В коридоре перед зеркалом, она встряхнула влажные локоны, подкрасила губки и сообщила, что дождь закончился, и ее не надо провожать, она добежит до машины сама.

– Поставила далеко, я в этом районе первый раз, и не сразу нашла куда поставить. Пока, милый, до выходных, я тебе позвоню!

Этим же вечером, она действительно позвонила мне, чтобы сообщить то, что я уже и без этого звонка знал. У нас не получится встретиться. Алиса должна будет делать свадебные фотографии подруги на природе, потому, что фотографа наняли только в ЗАГС.

– Извини, я совсем забыла об этом. Мы уезжаем в пятницу вечером, на свадьбу, и нас не будет два дня. Мы с девочками там подружки невесты. Пожалуйста, не обижайся! Когда мы с тобой будем вместе, я еще пока не могу сказать, не знаю. Я люблю тебя, прости. Целую много–много раз!



Я тоже не знал, когда мы будем вместе и еще долго умолял ее вернуться, обращаясь к звездному ночному небу. Просил, чтобы она позвонила, приехала, чтобы я встретил ее в этой жизни. Если бы я снова был ей ближе, снова стал ее другом, может она бы опять влюбилась в меня.

Но я не стал ей больше звонить. Сейчас, уже больше года прошло, как я ее видел в последний раз. В тот день, когда она была у меня уже взрослая, но, всё такая, же скромная, как девчонка пятнадцати лет.

Мне недоставало ее очень. И поэтому, на всех своих выходных я возвращался в родной город к моему отцу. Он улыбался, прижимался ко мне немного колючей щекой вместо отцовского поцелуя и всегда спрашивал: «Почему ты опять приехал один?»

Отец всегда говорил, что если я почувствую себя плохо, то обязан прийти к нему и честно сказать. Но, когда я ему, смеясь, говорил об Алисе, он очень сердился, и почти ненавидел ее. «Она не разобьет тебе сердце, сынок! Я не позволю! Смотри, как она похожа на свою мать. Разве женщина должна быть такой жесткой, такой неприятной и злой?» Он всегда старался взять на себя хотя бы часть моего горя. Мы оба лишились поддержки, любви жены и матери, и он снова и снова хотел взять на себя часть моей душевной боли.

Мы старались только улыбаться друг другу эти дни. Вспоминали маму, иногда вместе смотрели мои детские видео с ней, скрывая свои слезы. А потом уходили по своим комнатам. Ей, в последний год, каждую ночь снились страшные сны о том, что она ищет меня в темноте. Отец думал, что она просто очень сильно скучает, но оказалось, что так проявляла себя незаметная и очень тяжелая болезнь. Она у нас не пережила даже первую химиотерапию, печень была уже разрушена.

А потом мне приходило время возвращаться в Москву, и отец провожал меня по ночному воздуху до станции. Ехать было недолго, всего полтора часа, но я чувствовал, что он будет скучать.

– Приезжай, как сможешь, хотя бы на денек. – Всегда улыбаясь, веселым голосом просил отец.

– Папа, ты будешь в порядке, я точно тебе не нужен здесь?

– Пока у меня все хорошо! Не волнуйся! Мне некогда по тебе скучать! – отец смеялся.

Я понимал, что он это делает, только для того, чтобы мне было легче оставлять его одного. Если бы с нами сейчас была мама, она бы не выпускала моей руки до самого поезда и смотрела грустными глазами.

– Я люблю тебя, папа. Скоро увидимся.

Он всегда ждал, когда уедет моя электричка и, улыбаясь, разок, махал мне рукой.



К моему очередному возвращению третья комната, у которой менялись «постояльцы» весь год, снова была занята. Сняла ее грациозная, как танцовщица, румяная и длинноволосая Лиза, из колледжа искусств. Сразу расставила везде живые цветы и оставила повсюду за собой легкий весенний аромат духов.

Она еще не узнала, как меня зовут, но сразу сообщила, что я с ней иду на выставку французского импрессиониста, потому, что «Ты должен пойти со мной и увидеть это!»

Наша медсестра Алёна встречалась с «медбратом». Мы почти не пересекались, потому, что он работал по вечерним и ночным сменам. Парню было, на вид, всего лет восемнадцать, довольно приятный и спортивный, с добрыми глазами. Я был уверен, что этого мальчишку медбрата будут слушаться даже самые вредные пациентки. Слушаться, смущаться, и совать ему конфеты в карманы халата.

И да, я был счастлив вернуться из дома, чтобы видеть всех этих людей рядом. Снимать квартиру и жить одному, я точно не хотел. Потому, что слишком много счастья потерял, пока был в армии.




Глава 3.


Утром меня разбудил громкий, ритмичный стук. Я решительно вскочил, натянул джинсы, распахнул шторы и открыл дверь.

– Ты еще не готов? Так и знала!

Улыбка Лизы осветила комнату, как лучи южного солнца.

– А я уже заждалась. Не могу дома сидеть, пойдем со мной! Обещал же!

На самом деле не обещал, но и не отказался. Я быстро ответил Лизе, что мне надо пятнадцать минут, и закрылся от солнечной улыбки в комнате.

День обещает быть активным, судя игривым глазам и по копне блестящих волос, завязанных в высокий «конский хвост». Никаких чудесных локонов для свиданий девушка не завивала.

Хотя, может быть, Лиза будет вести себя как леди, ведь она одета в светло серый строгий костюмчик и белую футболку. Значит, все будет прилично, и по-дружески.

У Лизы была чистая белая кожа, яркие губы и румянец. А глаза ее светились, как у азартной молодой кошки.

Насколько я своим мужским взглядом оценил – она употребляла мало косметики и вообще не подкрашивала губы, они и так пылали.

Когда мы уже провели вместе в дороге и на выставке целых четыре часа, я понял, что Лиза красива, умна, и не считает свою внешность главным достоинством, то есть даже вообще не обращает на себя внимание.

Все, что было у нее – сияло красотой и первозданной формой. Она ни разу не достала пудру, помаду. Ни разу не поинтересовалась у меня, как она выглядит, и не искала попутно магазин с косметикой.

Она не поправила ни разу волосы, и только в конце похождений завязала хвост в аккуратный пучок балерины на репетиции.

Чем так сильно отличалась от Алисы, которая, как Мэрилин Монро, крутила юбкой, хлопала ресничками и постоянно «поправляла» свои губки, носик, глазки. Зеркальце появлялось в руках Алисы с невероятной быстротой и так же быстро исчезало, но губки вновь блестели и волосы лежали то на одну, то на другую сторону, всегда распущенные.

Я не самый опытный в плане флирта, и не нашел предлога к ней прикоснуться по-мужски. Но только, когда мы улыбались друг другу, сидя рядом и отдыхая на скамейке в парке, Лиза меня быстро «чмокнула».

По-дружески, и в то же время нежно. А потом снова рассмеялась и сказала:

– Неожиданно, но приятно, правда? У меня папа так делал, когда мы гуляли в детстве!

Лизу я искренне полюбил в эти минуты. Но, сразу же, подумал, что не хочу больше быть никому «просто другом». У меня, конечно, уже был опыт с девушками, которые сами проявляли инициативу, но не вызывали душевных эмоций. С ними было достаточно простого мужского заинтересованного взгляда и «приглашения», на одну ночь, на неделю или две, не больше.

Поэтому я повел себя, так же. Начал бросать откровенно похотливые взгляды на ее грудь, губы и ноги. Наверное, именно от этого у Лизы пропало желание улыбаться.

А затем, я, усмехаясь, и намекая на продолжение, спросил, что она делает сегодня «очень поздно вечером». Заодно назвал ее зайкой, и многообещающе подышал в шею.

Лизонька, конечно, не залепила мне пощечину, но было очень заметно, что она обиделась. Увидела во мне как будто другого человека. Не романтического молодого парня, и не друга, а похотливого, наглого самца. Она была не такая, как все.

Этим же днем, «очень поздним вечером», я вспоминал о своих правилах съема, и о том, что она рассталась со мной… несчастной.

С такой девушкой, как Лиза, хотелось быть собой.

Поэтому я решился, вышел из дома в круглосуточный супермаркет, и купил такой же круглосуточный букет.

Стучусь в комнату Лизы. Она меня впускает. Молчит.

Я кладу на кровать цветы.

– Спасибо за день, и прости, что испортил настроение.

Лиза сидит, выпрямив спину и сдвинув аккуратные красивые колени. Ее ресницы опущены, она не смотрит на меня, кажется, что все ее женское существо как будто… сжалось. Она теперь боится меня?

Мне стало ее очень жалко. Совсем еще ребенок.

Я сегодня встречался с юной девушкой, которая смотрела на меня теплым и искренним взглядом. А что бы сделала Алиса, если бы я так осматривал ее, как в борделе, так шептал «что мы делаем с тобой сегодня поздно вечером, зайка?». Наверно, бросилась бы в объятия?

Наверное. Ведь с ней был наоборот, скромный парень, влюбленный, как щенок, крутящийся вокруг хозяйки. А Алиса тогда безжалостно откладывала встречи, управляла как марионеткой, и сделала теперь более удачный выбор.

– Я сражен твоей красотой, и просто перешел границу. Больше я так не сделаю, Лиз, прости меня.

– Хорошо. Спокойной ночи!

Лиза встала, легонько погладила меня по плечу и открыла дверь, чтобы я вышел.

Уже одно ее слово, сказанное таким приятным, спокойным голосом, и это прикосновение сделало меня вновь самым счастливым.

Утром я сбежал на пробежку, потом в шумный и горячий душ. А потом, никого в квартире не встретив, поехал на работу.

День прошел незаметно, и вот я снова рассматриваю людей в толпе в надежде увидеть знакомое лицо. Алиса где–то живет тоже, а вдруг мы снова встретимся с ней лицом к лицу. Она будет… какая она сейчас? Я представлял ее все той же девчонкой, как будто чувствовал ее быстрые горячие поцелуи при встрече и «ахи», о том, как она рада меня видеть. Сегодня я подумал о ней так ясно, как будто мы расстались только вчера.

Поэтому, оказавшись дома, я снова беру мобильный, открываю заветный номер…

Хочу позвонить, очень хочу. Как всегда держу палец над значком… Предчувствие? Судьба? Что это?

Я принял входящий звонок.




Глава 4.


Прохлада окутала меня сегодня, как будто осень уже проникла в комнату и засыпала своими, влажными от дождя, ароматными листьями. Окно осталось ночью открытым. Но холод я перенесу. Я не сомневался, что готов вытерпеть все что угодно, только бы избавиться от воспоминаний об Алисе.

Они нахлынули с новой силой. Наверное, потому, что я встретил девушку, которая вызвала, наконец, во мне теплые чувства… И этот звонок.

За дверью застучали торопливые шаги. Легкие. Лиза, наверное, неслась в безупречном платье на свою работу или учебу. Или куда она там могла лететь.

Я надеялся, что она забыла ту нашу встречу. Пусть будет так. Больше я не буду ее беспокоить, пока не разберусь с прошлым, и не смогу гарантировать искреннюю симпатию. Чтобы всерьез и надолго.

Обманывать я совершенно никого не хотел, особенно себя.

Сегодня вечером мне предстояло «свидание» с человеком, который поможет наконец выбраться из запутанной ситуации, в которой я оказался. Это подруга Алисы. Она назначила встречу. Так и сказала «Это будет наше с тобой свидание. Будем говорить о ней. Ты должен прийти, для тебя это будет важная информация».

Может быть, обсуждение наших с Алисой расставаний вообще не лучшее решение, но выбирать было не из чего.

Свидание было назначено «В холле ресторана».

Уже после работы я ехал, изо всех сил стараясь успокоить дыхание и не нервничать, продумывая вопросы. А что я действительно хотел бы знать?

Как живет? С кем спит? Как давно?

Я ожидал увидеть кого угодно, но только не саму Алису. Удобные диваны словно приглашали сесть и расслабиться, но она сидела с прямой спиной, как на приеме у врача. Бледная и серьезная.

Я невольно подумал, что лучше просто тихо развернуться и уйти. Ведь свидание мне назначила подруга Алисы. И вести разговор я планировал с ней.

Так… здесь можно поговорить в спокойной обстановке. Несколько деловых партнеров, несколько смеющихся девушек, мужчина с женщиной средних лет… Я встретился с ней взглядом.

Это были пустые глаза, без эмоций: «Ах, как я рада!». Она даже как будто вздрогнула. Встала, медленно подошла. Глаза так и не зажглись. Руки меня не обняли, и даже не погладили.

Тихо, почти шепотом сказала: «У нас на двоих заказан столик. Пойдем».

Нет, все, что мы представляем заранее никак не вяжется с действительностью. Этот человек… райская птичка… она превратилась в свою серую, даже темно–серую тень. Казалось, сейчас Алису окружает особая аура равнодушия.

Сердце мое подсказывало, что произошло что-то не очень хорошее. С ней, а может с ее семьей. Возможно поэтому она здесь. Нужна моя помощь.

Разумеется, от этой мысли уверенности у меня прибавилось, но в голове сразу зазвучал голос «тебя снова еще, и еще раз используют».

И все-таки мое тело реагировало на близость к этой девушке. Если бы она засмеялась, встала на носочки и мягкими сладкими губами поцеловала – я бы опять пошел на любое преступление, лишь бы снова быть с ней и чувствовать эти ласковые прикосновения.

Теперь я уже знал, что значит близость с совершенно незнакомой женщиной, или с той, которая знакома несколько дней, но по существу, до которой почти нет дела.

Мне нужно другое.

Когда уже чувствуешь искреннюю любовь, и потом лишаешься ее – не хватает физически «простых женщин». Каждый раз думаешь: «Не то, не она, не хочу больше». Неужели мне нужна только эта? Обманщица? Изменница? Предательница?

У нее всегда была выразительная женственность, фигура, полная грудь. Сейчас она мне кажется еще больше, практически идеальная.

Нет. Так нельзя! Я ни под каким видом не должен допускать такие мысли. Она предпочла другого и сделает это снова, даже если они сейчас расстались.

Когда мы, наконец, сели за столик, стало совершенно очевидно, что теплотой наше свидание не будет отличаться.

– Рад тебя видеть. – Сказал и понял, что не так уж и рад. Не в такой ситуации.

Ее голос был глухим и равнодушным.

– Не хотела встречаться, но ты остаешься для меня близким человеком, поэтому должен знать. Я беременна. – Сказала Алиса, глядя мне прямо в глаза.

– Поздравляю. – Я понимал, как глупо это прозвучало.

– Он меня бросил. Сразу как узнал. Хотя обещал, что этой осенью мы поженимся.

– И что ты решила?

– За меня уже решили. Аборт делать нельзя, поздно уже. На таком сроке одна надежда, что ребенок больной.

– По-моему, это очень плохо, когда ребенок больной. Это странно называть «надеждой».

– Ты не понимаешь. Я лишилась всего. Будущего. Карьеры. Учебы. Родители отказались от меня. Сказали, что я сама выбрала такой путь. Поэтому сейчас меня спасет только одно – если от ребенка можно будет избавиться по медицинским показаниям.

– Это как? – я действительно не понимал, о чем она сейчас говорит.

– Это когда врачи решают на комиссии, что или моя жизнь под угрозой, или ребенок может родиться настолько больным, что лучше его не рожать.

Я почувствовал, что она говорит другими словами «как бы я хотела, чтобы этого ребенка не было».

– Понятно.

– Что тебе может быть понятно? Ты не понимаешь как это тяжело. Меня целыми днями тошнит, я не могу даже думать о том, что придется его рожать, портить все, свою жизнь, фигуру, растить его одной в бедности!

– Это мальчик?

– Кажется да. Какая разница.

– Ты же не одна. У тебя есть подруга, родители. В конце концов, ты можешь уехать из большого города снова домой. Не выгонят они тебя на улицу. В крайнем случае, поживешь у моего отца. Он любит детей. Ты же знаешь.

– Да не о такой жизни я мечтала! И твой отец меня всегда ненавидел!

– Хорошо. А зачем тебе я?

– Это ведь ты хотел жить вместе? Я подумала, что может быть ты именно тот надежный и хороший друг, любимый человек, который всегда готов ради меня на все. Или это не твои слова?

Он смотрела на меня так, как будто я виноват во всем, чего она лишилась.

– Алиса. Ты выбрала совсем другого человека. Я не могу так сейчас простить. Беременна ты или нет, давно ли ты начала с ним спать, уже не имеет значения. Ведь ребенок не от меня. И спасать тебя от твоего… ребенка я не могу, я никого среди врачей не знаю.

– Ты хочешь, чтобы мне стало еще хуже? Ну, признайся? Ты же, наверное, мечтал, чтобы жизнь меня наказала? Ну, так вот, теперь ты видишь, что этого добился!

– Я ничего не добивался. И не желал. Прости, что ты так подумала. Я давно уже отпустил тебя к другому мужчине. Или ты не помнишь, сколько времени прошло?

Встать и уйти я не мог. Ее шепот был полон гнева, как будто я был причиной ее несчастий, и мне просто дико хотелось оправдаться.

– А ты знаешь, что я была готова выйти за тебя после окончания школы, и не сделала этого только потому, что ты был слишком навязчив? Я просто хотела выбирать сама, а не чтоб меня выбирали.

– Алиса, прости. Но меня ты тоже сама выбрала.

Я вспомнил тот день, когда мы начали с ней встречаться, хотя были всегда просто друзьями. Она не только выбрала меня, она меня заключила в объятья и прижалась ко мне всем телом так, что любой бы, не устоял.

Алиса долго молчала. Я не перебивал ее молчание, но понял, что мне интересно – вспоминает ли она тоже, что я, или просто думает, что бы такого сказать, чтобы моя вина была мне очевидна.

Алиса первая заговорила.

– Скажи просто, ты мне поможешь? Да или нет?

– Помогу, только скажи с чем? Я что, должен присутствовать на родах? Или помогать материально?

– Не шути так. Я на самом деле. Подруга съехалась с молодым человеком, а меня все время тошнит. Им это мешает. Она попросила меня найти другое жилье, сказала, что ты примешь меня и будешь держать мои волосы над тазиком, как все влюбленные дурачки.

– А…, так поэтому она мне написала! Чтобы я стал ухаживать за тобой и за твоим будущим ребенком пока тебя тошнит?

– Так что ты решил???

– Алиса мне нужно время подумать.

– Я так и знала. Ты как был слабаком, так и остался. Сказать «нет» ты не можешь, а сказать «да» тебе не позволяет ревность и трусость.

Я был на удивление спокоен. Мне почему–то вспомнилась мать в то время, когда она ждала отца, вглядываясь в темноту часами. А когда он приходил уставший и обнимал ее – раздраженно накидывалась из-за ерунды, маскируя свое волнение.

– Аля. Сказать «нет» я могу всегда, ты не моя женщина, не моя жена. А во-вторых, чтобы сказать «да» я должен знать, как именно тебе помогать.

И не буду ли я себя при этом каждый день чувствовать дураком.

– Хорошо. Решай. Три дня тебе хватит?

– Я позвоню тебе. Или напишу твоей экс–подруге.

Она отпила воды, бросила заказанный салат не тронутым, встала, повернулась спиной и пошла.

Я еще какое–то время сидел опустошенный. И чувствовал себя… нет, не слабаком. Обманутым, ненужным, преданным. И в то же время мне было по–человечески ее жаль.

Кажется, если бы я дал ответ сегодня – я смог бы стать для нее…, скажем, не сестрой милосердия, а «старшим братом». За три дня мне хватит времени представить, насколько это реально.




Глава 5.


Домой я вернулся, как заметила моя хозяйка квартиры, не совсем вовремя, и какой–то «обиженный».

Похоже, она воспринимала меня, как свою семью, пусть и не постоянную. Предложила сразу с порога поделиться, что произошло, почему у меня «такой вид».

Я попытался отшутиться.

– Неужели я не могу просто уставать на новой работе, с новым начальством? А? Надежда Ивановна?

– Нет, милый, вид у тебя такой, как будто на тебя взвалили чужие проблемы, и ты не знаешь, как их решить.

Проницательно. Проблемы действительно взвалили. В виде беременности, больного или здорового пацана в животе, и желания получить назад мою преданность и верность.

– Есть у меня одна знакомая… В общем, беременная она. Срок большой, ребенка не хочет, жить негде.

Вот думаю, что могу сделать.

– Ребенок не твой, да?

– Как вы догадались?

– Ну, дорогой мой, такой как ты, носит на руках. И уж точно не скрывает вселенской радости, что станет отцом.

Я рассмеялся.

– Таким дурачком вы меня видите?

– Ну почему же дурачком. Ты далеко не дурак, и благородство в тебе видно за версту. Уж поверь мне, много я на своем веку людей встречала, и у каждого на лице основные инстинкты написаны.

Ты вот так воспитан, что женщин уважаешь, независимо от возраста. И на детей посматриваешь с добротой в глазах, и на животных. А те, кто так смотрит на чужих, своих в беде уж точно не бросают.

– Так мне нужно ей помочь?

– А как ты считаешь, твое достойное поведение поможет ей стать лучше?

– Не знаю. Не уверен, что она вообще поймет, что ей нужно стать лучше. Понимаете… (я стал откровенно говорить ей то, что не собирался) Она со мной, как будто всегда была, как с игрушкой. Потом сломала и купила новую. Потом новая сломалась, она хочет получить старую. Как с вещью, в общем.

– Значит, новая «игрушка» сделала ей ребенка?

– Да.

– И что она хочет от тебя?

– Ей плохо. Ребенок не нужен, как я понял.

– А что она хочет?

– Думаю, очень хочет, чтобы стало, как раньше. Не готова стать матерью. Даже странно, если она его любила, разве не хотела бы она его копию? А потом… удержать или вернуть?

– Ну значит, ребенок не помог его вернуть, ты разве этого не понимаешь? Сейчас не темный век.

– Да, наверное.

– Послушай. Если сердце твое подсказывает, что надо помочь – действуй. Но не женись. Жениться на предателях – самое последнее дело. Чувствую я, что не сможешь мимо пройти и забыть.

– Вы считаете меня слабаком?

– Да перестань, ты из всех троих пока самый сильный. Говорить, что ты мужик – это легко. Совершать благородные мужские поступки не каждому говорящему дано.

Я только хочу, чтобы ты помнил: ты главный, мужчина, герой, в конце концов. А она выступает в роли шантажиста. Миленького такого, может и симпатичного, но шантажиста.

Надежда Ивановна вздохнула.

– Если против тебя какая–то агрессия, совершают попытки взять на «слабо», обвиняют, говорят: «все из-за тебя, ты же понимаешь как мне плохо?» – это манипуляции, при которых отношения лучше и не начинать.

Готов сделать добро? Тогда лучше передай шантажиста в другие руки, способные его воспитывать. Почти в любом человеке можно возродить или пробудить способность ценить помощь, и людей, которые ее оказывают.

Потому что из таких сетей и манипуляций ты уже не выпутаешься, будешь, как в рабстве. И мучиться от этого будешь.

Вот тебе пример. Взял ты в дом бедного человека, чтобы дать помыться, поесть. Человека, у которого ни родных, ни друзей, одежда рваная, голод и холод его друзьями были. Вернее, так он тебе сказал.

Сначала благодарил, хорошие слова все время говорил. Потом начал рассказывать о себе больше, душу изливать. Потом попросился пожить ну еще чуть-чуть, чтобы не выйти и не замерзнуть снова.

Ты же хороший человек, не смог отказать.

Потом этот человек стал в твоем доме вещи переставлять, посуду тебе складывать немытую, спрашивать, что сегодня вы есть будете. А если ты уставал с работы, и не приносил вкусной еды – проявлять обиду и претензии выговаривать. Так ведь многие жены себя ведут.

И уже домой не хочется возвращаться, уже и говоришь «когда ты собирался дальше пойти?». А человек не только перестал планировать отбытие, так еще и начал к тебе домой своих гостей приглашать. А когда ты просишь его больше не звать посторонних – с обидой высказывать: «Уж теперь нельзя тебя с хорошими людьми познакомить! Вот какой ты нелюдимый, и злой. Вот как мне стыдно за твое поведение. А я из-за тебя теперь всю жизнь в скуке и депрессии проведу.»

Окажется потом, что и родственники у него есть, и жить он может на своей территории. Да только достал он там всех своими претензиями и шантажом. Всех друзей предал, родных подставил. Или еще чего нехорошего.

Поэтому, вижу я в тебе качества, которые могут сделать из тебя такого вот несчастного от своей доброты человека.

Давай так. Ты подумай хорошо над тем, что я тебе сказала. И если будут вопросы, спроси лучше сейчас. Чтобы правильно и вовремя оградить себя от людей, которые не станут лучше рядом с тобой. А только все больше и больше наглеть будут.

И если ты не сможешь оставаться безучастным к ее судьбе – переходи на другой уровень отношений. Формально ты будешь ей оказывать поддержку, но не один. А с кем–то более мудрым и проницательным.

Если она будет переходить границы – тот, второй, предложит ей вовремя идти куда–то подальше, и защитит твою независимость, твою свободу.

– То есть, если только я почувствую себя использованным, мне нужно попросить, чтобы кто–то другой сказал «оставь его в покое», потому, что я сам не смогу?

– Можно и так сказать.

Она улыбнулась и, отвернувшись, тихо сказала: «Как ты, все-таки, еще молод».

Это была еще одна ночь почти без сна. Я был в замешательстве. Разве не представлял я каждую ночь, что моя бывшая возвращается? Разве не молил о любви? Не представлял, как она бросает своего любовника и приезжает ко мне, умолять о прощении? А если мысли материальны, и я, сам того не зная, разрушал ее мир?

С одной стороны, мне были понятны все опасения моей «домовладелицы», когда она говорила про рабство в отношениях. С другой стороны, я как будто действительно чувствовал свою вину.

Глупо как-то. Так не бывает.

Уж чего я точно не хотел, чтобы ее бросили беременную. И парень, и подруга, и даже родители.

Я не знаю, что там у меня в душе творилось, но я вполне мог со своей зарплатой снять нам отдельную квартиру. Почему моя Алиска должна быть беременна, несчастна, брошена на произвол судьбы! Когда есть я.

Сильный человек, готовый в любую трудную минуту поддержать ее.

Есть ли чувства? Как раз и проверим. Сейчас я уже был готов ей помогать стать матерью. Чтобы не была одна в такое время.

Пойду ли с ней на роды? Вот любопытно даже стало.

Я настолько хорошо изучил поведение Алисы, что мне казалось, я даже могу предсказывать, как она будет себя вести и во время родов.

Тем же временем, я так плохо знал ее тело, что даже в момент тяжелого и мучительного приступа ревности не представлял ее в своем воображении без одежды.

Она тоже меня еще не изучила. Не хотела, или даже никогда не собиралась быть со мной. Вдруг ее ждет приятный сюрприз? Ведь все, с кем я встречался , хотели продолжения…

Мне захотелось увидеть ее нового парня, который сделал ребенка и просто свалил. Увидеть как он выглядит.

Сравнить, хотя бы, похожи ли мы, или полные противоположности.

Ведь не могло у них совсем ничего не остаться. Все-таки, как минимум полгода Алиса была с ним.

Ночь заканчивалась. Я понимал, что решение принял еще в тот момент, когда она приказала мне выбирать: «да» или «нет». Конечно «Да». Конечно, я люблю ее. И я буду с ней, пока кто-то из нас не примет другого решения.

Я решительно начал поиск квартиры. Сначала сниму для нее, потом, если что перееду.

Неважно, что денег будет меньше. В конце концов, это просто деньги. Зарабатываю я сейчас неплохо.

И надо позвонить отцу. Он должен знать

Я в глубине души понимал отца, выбравшего далекую глубинку для своего постоянного проживания.

Красивая природа, чистый воздух и немногочисленное население, место, где он жил с моей мамой. Где они были счастливы.

Сейчас, когда я звонил ему, мы разговаривали немного, но достаточно для того, чтобы понять – отец мой друг, настоящий и преданный. И ему действительно важно как я себя чувствую, хотя сердце отца уже было не таким сильным и плечи, после смерти мамы, склонились. Он все еще был для меня образцом мужественности.

– Алло? Ты слышишь меня, мой любимый и единственный мальчик?

– Привет, пап!

– Я надеюсь, ты не звонишь мне так рано утром, чтобы сообщить о том, что нашел себе невесту?

– Ты снова шутишь!

– Я женился на твоей матери, вообще-то, в двадцать лет.

– В твое время, отец, сразу женились, долго не раздумывали.

– Ну ладно, допустим, я пошутил. Но разве среди тех девчонок, с которыми ты проводишь свое время, нельзя найти приличную невесту среди ночи, и утром позвонить отцу, чтобы сообщить об этом?

– А ты думаешь, я каждую ночь ее ищу и не сплю?

– Да нет. Я так не про тебя не думаю. Просто мое здоровье сейчас уже не становится все лучше с каждым годом. А я, как всегда, мечтаю о внуке. Таким, как ты, когда был маленьким. Или о веселой девчушке. Мы будем ходить с ней в лес, и рассматривать гусениц, божьих коровок, как с тобой. К тому же хочу видеть тебя счастливым, чтобы у тебя была семья, даже лучше чем у нас с мамой.

Я видел, что отец разволновался и удивлялся его словам все больше. Почему именно сейчас он о внуках заговорил, он что – читал мои мысли или знает что-то про Алису?

– Постараюсь, отец, не затягивать. Но знаешь, что это не так просто.

– Не торопись. Ищи девушку, которая сделает тебя по-настоящему счастливым. И я прошу тебя, забудь о своей школьной возлюбленной, не стоит она ничего. Уважать не умеет, не то, что любить. Хитрая и надменная. А чем старше, тем будет больше похожа на свою мать. Ты же помнишь, какая у нее мать?

Да, с горечью подумал я, сколько раньше от него слышал такие слова, никогда он не был так близок к истине.

Солнце уж высоко взошло. Я попрощался, пообещал звонить почаще, но в душе остались недосказанные и какие-то лживые чувства.

Алиса действительно, даже в такой ситуации, когда ей нужна реальная помощь, вела себя очень грубо и высокомерно. Как будто это я ей изменил, или задолжал большую сумму денег. И в этом действительно была похожа на свою мать.




Глава 6.


Увидев броский заголовок «Любимый уходит? Признаки близкого разрыва», Алиса почувствовала комок в горле. Жалко, что эта статья с советами не попалась ей несколько месяцев назад. Может быть, она бы быстрее поняла, что происходит с Никитой.

Они прожили пять месяцев вместе, и еще столько же встречались, а уж как много раз заговаривали о браке. Ник всегда говорил громко и уверенно, что свободные люди не должны ничем связывать себя.

Свободные! Да вот, теперь я абсолютно свободна! Только вот беременна на шестом месяце и от этой свободы нет никакой выгоды. А свобода для Никиты, оказывается, – женитьба на блондинке, с которой он обманывал Алису.

На богатой и спортивной блондинке фитнес клуба, куда они еще и вместе записались.

Только у Алисы началась сильная усталость, а потом и токсикоз! Тут уж не до беговой дорожки.

Ее и сейчас затошнило. От воспоминаний.

Она представляла эти запахи в зале со спортивными и амбициозными людьми. Среди этих запахов, пока Алиса ждала дома, ее благоверный тут же переключился на соседку по тренажерам. Стареющую и напоказ выставляющую свои прелести, свои машины, богатые, холеные руки в кольцах, из белого золота звенящих браслетах. Браслеты – вот что было предвестником близкого расставания.

Они звенели как колокольчики, притягивали взгляд. И ее «мачо» поглядывал. Сначала на браслеты – потом на хозяйку.

Алиса видела это сама, и уже тогда замечала перемены в Никите.

Ну, кто, скажите мне, кто устоит перед большими деньгами? И неважно, что волосы там наращенные на последние редеющие пряди. А губы потрескались от бесконечных вливаний. Глаза уже как щелочки за скулами.

Она просто ужасна!

Алиса следила за сладкой парочкой уже не первый день, и все больше убеждалась какие чудеса творят с ее бывшим мужчиной деньги.

Как услужливо он распахивает водительскую дверь ее дорогой иномарки, как неприлично быстро обегает машину и, улыбаясь, запрыгивает на место пассажира. Как они смачно целуются. А она гладит его бедро, совершенно открыто.

Фу.

Алиса, борясь с тошнотой, налила себе воды, выжала дольку лимона и отпила несколько глотков.

Не полегчало.

А этот нюня вчера. Ну что заставило ее пойти на эту глупость? Разве стоили ее унижения, чтобы терпеть это «мне надо подумать»?

Наташка права. Он действительно слабак и дурак. У него есть только внешность, как и у его отца. Они «благородные», как ее мать говорила, поглядывая на отца Алисы.

Эх, отец. Папаша! Седой, встрепанный толстяк. Именно из-за отца Алиса

так невзлюбила всех слабохарактерных мужчин. Мать всю жизнь называла его чемоданом. И он действительно был похож на старый, тяжелый чемодан с ненужными никому вещами.

На работу, с работы, всю зарплату матери. Живет там, где кормят.

У ее бывшего парня, слабачка – отец был совсем другой. Глаза мудрые, смотрел насквозь. Синие, синие. Стройный, сохранивший фигуру военного. Но Алиса всегда чувствовала, что он смотрит, и про себя жестко так говорит: «Отстань от моего сына!».



Какая же великолепная идея – «Поживешь у моего отца. Он ведь любит детей!»

Да никогда в жизни! Его отец, была бы воля, пронзил синими глазами как стрелой, и прогнал бы ее в ту же секунду, как понял, что ему внук не родной.

Алиса страдала от собственного бессилия. Теперь одна надежда – договориться с врачом. Нашла в интернете, что помогает. Но как помогает, что делает – непонятно пока.

Ребенок толкнулся.

Ну вот, опять. Опять эти мысли. Может родить все-таки и отказ написать?

А ведь проблем будет все равно много!

Она уже все прочитала. Поняла, что если родить и оставить, алименты ей все равно придется платить целых восемнадцать лет. «Боже, ведь мне будет уже тридцать восемь тогда. Кто знает, как жизнь то повернется. Нет уж, надо сделать все, чтобы не рожать».

По крайней мере, Алиса осознала, что ребенок совершенно не помогает удержать отношения. Как в этих советах и написано – предвестники расставания: «невнимание к вашему самочувствию», «всегда сбегает, если вы больны». Поэтому было ошибкой так долго тянуть и играть в беременную влюбленную жену.

В тоже время есть и такой расклад: он сейчас женится на своей богатенькой «бизнесвумен». Алиса родит, подаст на него в суд, сделает ДНК на отцовство, и – вуаля, он будет платить алименты. Да, еще нужно будет подать на обеспечение себя до трёх лет.

Наверное, правильно она сделала, что не заявилась к сладкой парочке, и не сказала наглой разлучнице про свою беременность.

Всё! Теперь надо как-то рассказывать драгоценным родителям об отце будущего ребенка, чтобы они не начали бесноваться снова. Скажу, что отец – мой бывший дурачок! Пускай успокоятся. Он же «благородный». Да и матери нравился.

Алисе чуть полегчало. Все эти дни, она страдала от жесточайших приступов ненависти. Одна, уже почти «с прицепом», а ведь ей только двадцать!

В таком возрасте не трудно найти нормального мужчину, но не такого, который стал бы ее с ребенком содержать.

Аля, наконец, собралась с духом, захватила мятные конфеты, и пошла на учебу.

Только бы не встретиться с Ником случайно. Ужас, сбежал от нее ради сорокатрехлетней блондинки, чтобы связать себя брачными узами. День свадьбы уже, кажется, был назначен, одногруппники болтали.

Ненависть и ревность вновь подступали.

Когда она, толкнув стеклянную дверь, вошла в вестибюль, то почувствовала, что ей опять срочно необходимо найти причину, чтобы прогулять учебу.

Она стояла в ожидании начала «пары», когда услышала голос Наташки.

– Хорошо провела время, отоспалась? А мы вот уже через два часа домой. Ты задержись часиков до семи. Погуляй. Тебе полезно.

Алиса буркнула в ответ:

– Нет. Не могу так долго. Плохо чувствую себя.

– Не расстраивайся, ты каждый день себя так чувствуешь. А нам тоже нужно вдвоем побыть. – «утешила» ее подруга.

– Хочется надеяться, что скоро все закончится – пробормотала Алиса.

Надо взять себя в руки. Ни в коем случае нельзя выглядеть несчастной! Она, моя давняя подруга, которая обрела личное счастье – тут же стала, практически, злейшим врагом.



Все ее подруги имели одну общую черту. Каждая из них не была красива, и при этом всегда выражала готовность прибежать по первому зову Алисы. Ей не приходилось ни перед кем унижаться. А только выбирать, с кем общаться больше, а с кем меньше.

Она довольно быстро в детстве сообразила, что для лидерской позиции самое главное – это держать непроницаемый барьер между собой и своими подругами. Пусть другие становятся подчиненными, а она во всех играх была босс.

Но, что же сейчас такое творится. С внешностью у меня все в порядке, настойчиво убеждала себя Алиса. Иначе Никита сбежал бы гораздо раньше. Лидерские качества остались. Только вот живот.

Растущий живот и постоянное недомогание превращало ее все сильнее в никчемную больную и ворчливую тетку.

«Беременность украшает только розовых пони. Всем остальным женщинам она вредит». – подумала Алиса.

И тут к ней пришло сообщение с незнакомого номера. «Я согласен. Сегодня сниму нам квартиру».

Вот это да! Это же мой слабак. Это его номер. Надо снова сохранить, зря удалила. Вот уж чего Алиса не ожидала, что он согласится так быстро.

Она уже запланировала что делать, если он не будет выходить на связь все три дня, что ему были даны. Целый план продумала. Для начала – сказать своей матери, что отец ребенка в животе от ее постоянного партнера, друга детства. Затем послать разъяренную мать к его отцу, и, уже потом кинуться к бывшему возлюбленному, с просьбой не выдавать, так как Никита родителям вообще не знаком. И они тогда не будут считать ее, прости господи, самой, что ни на есть, гулящей. Город маленький, уж прикрыть он меня должен, просто обязан.

Ну и хорошо. Может и сам соврет родителям, что это его ребенок. Так будет даже надежнее.

Алиса выпрямилась, поправила прическу и решительно направилась в аудиторию. Она даже не стала утруждать себя и раздумывать, почему этот человек решил ей помочь. Прошедший армию и переживший смерть любимой матери, «бывший» молодой мужчина сегодня может стать ей опорой. Интересно, он сможет взять на себя вообще всю ответственность за нее?

Она стала собирать вещи. Пришло сообщение, что через тридцать минут заедет за ней. «Бери только самое необходимое. Остальное позже».

Довольно сухо. Но что она ожидала?

Алиса даже подумала, что сейчас ее будет ждать какая-нибудь некрасивая сцена там, наедине, в съемной квартире.




Глава 7.


– Большое спасибо, что приехал, – пролепетала Алиса, жестом приглашая войти и поглядывая в лицо, чтобы понять злое оно или доброе.

– Ты готова?

Он не входил. Нахмурившись, смотрел на нее.

– Прошу… – сказала Аля. – Если бы ты на минуту зашел, я бы показала, что нужно будет отнести в машину.… Я поведу, ты же отпустил такси?

– Нет. Забыл, что ты с машиной.

– Это единственное что у меня есть, но ночевать в машине очень холодно, и совсем неудобно…

Алиса сделала такое несчастное лицо, как будто уже не раз замерзала, ночуя в своей машине. Пусть он посочувствует, представит как ей тяжело и одиноко, брошенной на произвол судьбы.

Не говоря ни слова, он прошел мимо нее в квартиру.

Алиса поспешно показала на сумки.

– Хорошо, остальное потом. Белье я купил, все для душа тоже. Что ты ешь сейчас?

– Только полезные продукты! – Заверила Алиса.

– Странно, если ты хотела избавиться от ребенка. И что это за продукты?

– Какая разница. Я же не хочу избавиться от себя. Я ем фрукты. И пиццу ем. Но немного. А еще, мне очень нужны лимоны. Они мне помогают от…

Алиса замолчала.

Что это за разговор будет, если она начнет о своем токсикозе. Лучше не отпугивать. Может еще чего сложится.

– Они ехали, так же молча. Перед новым домом с засыпанной оранжевой листвой детской площадкой он взглянул на нее. Алиса с благодарностью ответила скромным взглядом.

Вот они уже открывают дверь, и только теперь осознание безопасности охватило ее.

Алиса прислонилась спиной к двери. Как же здесь хорошо. Как чисто. Пахнет какими–то цветами.

Теперь, когда услышал ее призыв о помощи и откликнулся, привез ее в безопасное место и не выглядит сердитым, она ощутила спокойствие и расслабилась.

Сделав глубокий вздох, Алиса посмотрела на своего спасителя. Но взгляд перестал фокусироваться на его лице, перед глазами все расплывалось.

– Спасибо, – проговорила она. Тут колени подогнулись, и Алиса медленно начала сползать вниз.

Он успел подхватить девушку, прежде чем она окончательно рухнула на пол. Без усилий он поднял Алису на руки и прижал к себе. Она закрыла глаза и полностью отдалась ощущению теплоты его тела, безопасности и покоя.

Куда он ее понес, и что говорил, Алиса не слушала. Кажется, спрашивал о чем-то. Он опустил ее на что-то мягкое. Его руки разжались, и Алиса провалилась в сон. Или это был обморок. Однако даже в таком состоянии она была рада его появлению в своей жизни.

– Не уходите! – услышала какой–то серьезный мужской голос. Алиса попыталась подняться.

– Лежи! Не двигайся, – скомандовал он резким тоном. Потом, уже мягче, добавил:

– Сейчас тебя еще раз осмотрит врач.

– Задумчивый мужчина в белом халате, видимо врач скорой помощи, вернулся в комнату и подошел к Алисе.

– Давай, милая, еще раз вас послушаю. Голова не кружится? Что-нибудь болит? Что–то принимали?

– Нет, не кружится. Не принимала. Кажется, ничего не болит.

– Ну и хорошо! Я же говорю, что просто спит. Учится, беременна, не выспалась. Бывает. Ну что ее сейчас в больницу везти – положат ведь не меньше, чем на три недели.

Врач померил давление и проговорил:

– Сейчас все нормально. Сердце бьется ровно, второе сердце тоже. Живот не в тонусе.

– У меня токсикоз. Все время тошнит. – аккуратно пропищала Алиса.

– На твоем сроке это уже не очень хорошо. Завтра иди на прием, сдай анализы вне очередные. Когда у тебя назначено?

– А это влияет на ребенка? То есть, что у меня на таком сроке еще токсикоз?

– Да, может и повлиять. Поэтому давай завтра к врачу. Сейчас выпишу тебе бумажку, и с ней иди без записи.

Алиса уже получала такую «бумажку» – выписку со скорой, но не торопилась на прием. Лучше потерпеть, чем ложиться, лечиться или что там еще. Чем ей было хуже, тем больше было надежды, что «медицинские показания» избавят ее от бремени.

Тем не менее, она пообещала, что завтра же будет на консультации и сдаст необходимые анализы.

Он проводил врача и пронзительно посмотрел на Алису. Так же как его отец. Глаза такие же проницательные стали. Такие же синие. Взрослый. Боже он стал совсем другим…

– Ты же не специально доводишь себя до обмороков, Алиса. – Медленно и четко проговорил он.

Алиса уже хотела заверить его, что нет, не специально… Но, тут же поняла, что ее слова уже не будут ничего значить. Он знает. Знает все. Нет смысла отпираться.

– Знаешь, я действительно не хочу этого ребенка. Он не мой. Он ничей. Никому не нужен. Зачем мучить его? Я лучше помучаю себя и не дам ему родиться.

Он стоял в дверях. На лице его не было и тени улыбки. Аля сжалась.

Несколько секунд он молчал, пристально вглядываясь в ее глаза. Какой–то голос внутри Алисы настойчиво говорил, что нужно что–то сделать, предложить заключить мир, сказать что-нибудь, что смягчит его взгляд, но она в каком–то отупении молчала, не в силах шевельнуть своими сухими губами.

– Ты еще хуже, чем я думал. – Медленно произнесенные слова и тон, какими они были сказаны, вдруг настолько сильно задели за душу Алису, что она разрыдалась.

Слезы неудержимыми потоками хлынули из ее глаз, и она не могла их остановить. Ей хотелось сказать, что в том, что он о ней думает, не ее вина, но горло просто перехватило от рыданий.

Он обнял ее. Алиса рыдала, уткнувшись ему в теплое плечо.

– Я не хотел… Честно, Аль!.. Я просто… хотел сказать, что нельзя так. Ведь ребенок – он живой. Он человек, такой же, как и мы. Я никогда не думал, что ты жестокая…

– Нет, – всхлипывала она. – Я была жестокой! Он сделал меня жестокой!

– А сейчас? Алис, скажи, что это не так?

Алиса почувствовала, что не вынесет, если он посчитает ее жестокой, бессердечной. Ей казалось, что это окончательно отнимет у нее ощущение своей женственности, красоты. Она произнесла горькие слова:

– Он не хотел, чтобы я родила ему ребенка. – Предательство Никиты было еще так свежо в памяти, что она выпалила: – Он женится на ней! Ради денег!

– Он изменил тебе с другой? – Удивление в его голосе пролило бальзам на ее раненые чувства, она испытала настоящую гордость.

– С какой–то дурацкой, старой б–блондинкой. – Дрожащие губы не вполне еще слушались.

– Ну, я уверен, он и ее тоже бросит. – В его голосе звучала усмешка. Ведь легко можно найти и побогаче. Город большой, и успешных женщин здесь много.

– Да, – согласилась Алиса.

Она тоже так думала. Вкусив одну богатую даму, Ник получит от нее все, что сможет, и будет искать еще более выгодную сделку.

– Значит это к лучшему! Ты бы не захотела иметь ребенка от него, если бы знала как он поступит? Такому человеку нельзя было доверять.

– Да. – Она печально кивнула. Похоже, я узнала его, только когда мне понадобилась какая–то забота. А ему – деньги.

– Ты рассказала мне не все. Как давно ты изводишь себя?

– Два месяца уже. Два месяца мне жутко плохо, хотя все уже должно было прекратиться. По сроку.

– Прости меня. Но я не буду тебя в этом поддерживать. Хочешь ты ребенка или нет – он уже есть. И лучшее, что можно сделать – сохранить его здоровым и родить. Так поступают женщины, у которых есть разум. Ты же не психопатка?

– Нет, конечно! Я просто запуталась.

Она обрадовалась, что смогла это ему сказать совершенно искренне!

– Ну все. Успокойся, Аль. Ничего страшного, такое бывает. Просто сейчас еще можно исправить ошибки. Пойти другой дорогой.

Он был таким добрым, понимающим! От его успокаивающих поглаживаний в Алисе рождалось чувство, что ее страшный сон о прерывании неизвестно где и неизвестно у кого – это просто сон. А сейчас ее защищают, любят. Она впитывала тепло его тела.

Алиса положила голову на его грудь и поцеловала через одежду. А он погладил ее по волосам.

Как же одиноко ей было последние месяцы! Никому она была не нужна…




Глава 8.


Они сидели и молчали. Алиса чувствовала, что он ее простил. Вот простил и всё. А еще она чувствовала, как устала за последние дни, месяцы. Устала от слежки за любовницей, претензий подруги, насмешек однокурсников и перешептываний за спиной.

Все это приводило в неистовый гнев, а сейчас она чувствовала спокойствие и опустошение. Как будто с ее плеч просто сняли какое–то адское существо, изгнали беса. И теперь она ужасно устала.

Он читал мысли, это точно. Предложил как ребенку: «может быть тебе пора умыться и лечь спать?»

– И зубки почистить?

– И зубки.

Алиса вздохнула, поднялась и поплелась в ванную.

Там было все в упаковке. «Он просто заехал и купил все, чем пользуется сам, только в розовых флаконах» – подумала Алиса. Даже щетка была розовая.

Она засмеялась. Потом смеясь, зажала рот, чтобы он ее не услышал. Подумает, что сошла с ума. То рыдает, то хохочет… Алиса смеялась до слез. И понимала, что она смеется, чуть ли не впервые после того, как узнала о своей беременности.

Счастливо улыбаясь от этих мыслей, она разделась, и так же впервые спокойно взглянула на растущий не по дням, а по часам живот. Если бы кто–то сейчас сказал, что ее фигура уже не идеальна, она бы не поверила.

Алиса посмотрела на себя сбоку и погладила живот. Как гладят незнакомую кошку. Очень осторожно.

Потом одела пижамку и еще раз повернулась к зеркалу. Ну… в пижаме почти незаметно, что поправилась, только сбоку. Можно идти спать.

Алиса осторожно вышла в комнату. Не хотелось бы еще раз свалиться в обморок.

Он окидывает Алису внимательным взглядом. Кажется, его глаза задерживаются в районе живота. Взгляд останавливается всего на на пару секунд, он отворачивается в сторону.

Какая-то предательская часть Алисы любопытна и хочет знать – «Что он действительно чувствует, думая о моей беременности от другого?»

…Многие бывшие и рядом бы не встали с такой, как она. Но он же не только бывшая любовь, он еще и друг детства! К тому же не знает, что Алиса и раньше уезжала, якобы, к подруге на выходные. А сама ночи напролет проводила с помешанным на спорте и протеиновых батончиках Никитой. Таким дерзким и нахальным. Он не трогал, а «хватал». Не просил, а «брал» все, что хочет.

И это было удобно. Потом несколько месяцев совместной жизни, и беременность.… А все потому, что Ник не хотел ждать и терпеть. Алиса забыла выпить таблетку? Да забудь! Все нормально!

Вот и нормально.

Алисины размышления остановил его строгий голос. «Ложись, что ты стоишь.»

Постель была готова. По-армейски застелена. Ровно, гладко и чисто.

– Я подожду еще немного здесь, пока ты спишь. Вдруг опять плохо станет.

Решительно ушел на кухню и закрыл за собой дверь.

Алиса послушно легла. Ей опять показалось, что не сказали, а скомандовали? Впрочем, какая разница. Она действительно устала, и ей было необычайно хорошо здесь.

Сон наступил мгновенно, поэтому, когда в солнечные лучи стали греть ее лицо, и она проснулась, показалось, что прошла всего минута.

– Дома никого не было. Лежали ключи и записка «Мой номер ты знаешь. Иди к врачу.»

Ушел. Похоже, ушел не сразу, а только под утро, чайник был еще теплый.

«Ну ладно. Придет же вечером. Или позвонит. Хотя… может быть, у него уже кто–то появился?.. Нет, нет никого.

Боже, как я устала от ревности, да и не могу ее испытывать еще и к нему.» Алиса попыталась выбросить мысли из головы и начала выполнять его «приказ».

Медкарты у нее с собой не было, поэтому она быстро выпила чашку чая, «жаль, что без лимона». Съела булочку, одела удобную толстовку, еле–еле застегнула джинсы с высокой талией и, захлопнув дверь, быстро сбежала вниз по лестнице. Паспорт был с собой.

Я пойду в платную. Не буду ждать очереди.

Врач оказалась платной, но очень строгой.

– Вы что? Вообще на учет не встали? Девушка, сейчас не восемнадцатый век. В полях не рожают. Давайте оформляйтесь. Я вас осмотрю, но с вашей стороны это почти преступление! Вы должны встать на учет до двенадцати недель, а у вас уже полных двадцать восемь!

– Я знаю. Просто институт… И я не очень хорошо себя чувствую.

– Вот поэтому я и говорю, что это преступление. Вы хотите родить здорового малыша?

Алиса потупила глаза. И повторила, как заведенная.

– Я знаю, я все знаю. Я виновата. Можете мне что–то дать от токсикоза?

– Я могу, конечно, дать. Я вас положу. В больницу на обследование и снятие симптомов.

– Зачем???

– Потому, что за один визит мы ничего не посмотрим, и токсикоз таблеточкой волшебной не лечится. Иначе все бы беременные спокойно пили ее по утрам и бегали счастливыми!

Врач стала быстро–быстро записывать что–то на ее новой карте. Затем взяла трубку и позвонила.

– Машенька? Привет дорогая. Мне тут девочку нужно одну сегодня положить. Да, да, на сохранение. У нее поздний токсикоз. Да, третий триместр. Ты моя хорошая! Ну тогда я сейчас ее отправлю!

Строгая врач посмотрела на Алису и сказала:

– Если тебе дорога твоя жизнь, я уж не говорю про ребенка, сейчас же идешь в больничный корпус, в приемный покой. Говоришь, что ты «экстренная» и бесплатно ложишься сегодня же. Тебе выдадут халат, все остальное есть в палате. Позвонишь, попросишь, чтобы тебе привезли остальные вещи.

Добавила, протягивая листок в руке: «Твой прием оплачен, все остальное сделаешь в отделении. Вот направление».

– Спасибо… прошептала Алиса.

– И не бойся, пока все хорошо. Надо сохранить!

– Я знаю. Я только боюсь в больницу идти…

– Я уже договорилась, иди, тебя ждут.

Алиса закрыла дверь кабинета и на ватных ногах пошла к выходу.

На улице поднялся ветерок, а влажный воздух был таким насыщенным ароматами осенней листвы, что у Алисы закружилась голова. Она глубоко дышала и чувствовала, как не может надышаться. Как будто ее сейчас закроют в клетке, где нет такого свежего воздуха, а пахнет спиртом и больными людьми…

Страх перед больницей был у Алисы с детства.

Когда умирал ее любимый дед, Алисе было всего шесть. И она запомнила этот ужасный запах, и желтое худое лицо.

Совсем не то, смеющееся, с густой бородой и щекотливыми усами. Прищуренные, с постоянными смешинками глаза у деда просто впали в глазницы. Он стонал и сжимал руками простыню. Кругом были трубочки.

Алиса слышала чьи-то голоса: «Уведите ребенка. Зачем ему это видеть! Вот будет полегче, тогда и придете с ребенком».

Но было уже поздно. Они больше никогда туда не пришли.

Деду «полегче» не стало.

А Алиса боялась смотреть даже на окна той больницы, когда они с родителями проходили мимо. Очень долго боялась. Ей снилось, что дед печально стоит и смотрит на нее из окна. Поэтому, каждый раз, она старалась не видеть эти тоскливые окна местной городской больницы.

Алисе было жалко деда до сих пор. На старых фотографиях вместе с Алисой дед был веселым. И Алиса тоже. Они были очень довольны друг другом. Жизнь ее в семье так изменилась с уходом деда. Уже никто, так внимательно, по-доброму не рассматривал ее. И не хвалил за всякую ерунду.

Взяв в руки телефон, она написала одно предложение «меня положили на сохранение». Потом добавила адрес. И пошла в клетку, где уже не было такого свежего воздуха, но так было нужно.




Глава 9.


Увидев в телефоне ее сообщение, я уже готов был потерять голову от волнения. Необходимо было срочно позвонить и сказать, что все будет хорошо. За ночь я осознал, что Алька, сейчас, подобно утопающему, которая схватила первую протянутую руку. И надо ее вытаскивать.

Почувствовал этот в тот момент, когда Алиса звала меня в дом, чтобы забрать вещи.

Ее взгляд говорил о волнении, что и я сейчас передумаю. Брошу ее, развернусь и уйду. Оставлю тонуть дальше.

Все-таки, отец не прав. Эта моя «бывшая» всего лишь человек, который пытается жить взрослой жизнью, непохожей на жизнь своей семьи. Поэтому хитрит, пытается выделиться, уехать подальше сразу, как представилась возможность.

У меня была армия, у Алисы институт. Куча соблазнов, большой город. Подруги постарше....

Может быть, она и меня так легко бросила, потому, что я ее связывал с прошлым.

Интересно, Алиса сейчас позвонила матери, что находится в больнице? Она вообще им сказала? Скорее всего, нет. Там, дома никто и ничего не знает. И никто от нее не отказывался.

Как говорила моя хозяйка, (хорошо снимать квартиру умной женщины), Алиса – это тот человек, который сказал, что бездомный, и ни друзей, ни семьи не имеет. Ну и ладно, пусть пока мной пользуется.

Дождавшись перерыва, я позвонил.

Алиса всхлипывала «не могу говорить».

– Скажи что случилось! Быстро!

– Она сказала, что моя жизнь под угрозой, и меня положииили…

Я не хочу, не хочу тут мучиться! Я тут умру! Я хочу выбраться отсюда.

– Незнакомый женский голос где–то вдалеке сказал – «С кем ты говоришь? Дай трубку»

– Алло?

– Кто это? Что происходит?

– У нас тут истерика. Привели в палату, а она начала рыдать и говорить про то, что дед у нее умер, и она тоже отправится к небесам.

Молодой человек, успокойте свою жену. Вам можно приехать сейчас, хотя посещение с 16:00. Но вам можно. Тут беременные лежат, им спокойствие нужно, уже вон переполошились.

– А можно как-то вам самим успокоить? Я сразу приехать не могу.

– Можно, но не желательно! Тут срок такой, что только пустырничком лучше успокаиваться. А она вон капельницу увидела, и в слезы. Давайте я ей снова трубочку дам, поговорите, ласковые слова скажите.

– Алиса. Слышишь меня? Ты не умрешь. Ты вообще никогда не плакала. Я вчера первый раз видел, как ты плачешь. Забыла, что ты мне обещала? Там же не больница, там люди ложатся не умирать.

Слова было трудно подбирать. Стоя на улице перед офисом, я пытался сказать что–то вразумительное, а в трубке были сплошные рыдания.

– Слушай, если тебе так плохо, просто проверься, и я тебя заберу.

– А мне сказали две недели!

– Ну не две, может быть одну, а может меньше. Я узнавал. У нас сотрудница одна беременна.

Врать я не любил, но выхода, похоже, не было.

– А ты точно приедешь?

– Ну да, куда я от тебя теперь денусь.

– А тапочки привезешь? (всхлип)

Я улыбнулся, кажется, Алиска пришла в себя.

– Какие еще тебе тапочки. Новые, что ли?

– Да…! Розовые!

По голосу уже было слышно, что рыдания прекратились.

– Ну, знаешь, ведешь себя как пятилетка.

– Ты же не бросишь меня?

Да, я прав. Алиса действительно тонула. Боялась, что и я руку ее отпущу. Инстинктивно схватила первое, что попалось, чтобы просто выбраться. Первую, даже не руку, а ветку дерева над водой. А как только выберется на твердую почву, пойдет дальше. И ветка эта спасительная будет уже не нужна.

– Я тебя не брошу, друзей в беде не бросают.

Всё! Расставил точки над «и». Теперь главное не переходить границы дружбы. Алиса – его друг. И ничего больше.

– Спасибо тебе. Можно попросить? Привези мне, пожалуйста, вещи и …я хочу яблок. Просто уже так долго ничего не хотела, а сейчас…

– Привезу. И вещи и яблоки. Буду в 7 не раньше. Все, пока. Больше не истери, ты взрослая девочка, правда?

– Угу.

– Делай все, что тебе говорят и быстрее выпишут.

…

Алиса успокоилась. Боже, как же на нее всегда действовал этот парень. Просто как ее вторая половина, которая разумна, спокойна, все по полочкам.

Любая истерика Алисы тут же проходила, когда он начинал так с ней говорить.

В детстве, как она помнила, когда Алису кто–то возмущал, и она начинала буйствовать – достаточно было одного спокойного слова, и ей уже не хотелось кричать и беситься.

А ведь он прав! Я почти никогда не плакала! Я раньше только смеялась и улыбалась. Иногда была стервозной, или злилась. Но плакать не хотелось.

Только что он там сказал, друзей не бросают в беде? Значит так? «Друг» ее вполне сейчас устраивал. Друг, с которым приятно целоваться и обниматься. Но переходить на более близкие отношения не хочется. Сейчас не хочется.

Алиса всегда чувствовала, что близости мешает именно то, что они когда–то были друзьями. Он был больше братом, чем парнем, и… слишком хорошо ее знал.

Только теперь, когда полное длительное расставание изменило их обоих до неузнаваемости, Алиса испытывала несколько другие чувства. Иногда он был все такой же «свой», а иногда просто как незнакомец.

Например, пока они не виделись и не общались, она считала его дураком, и жутко злилась, что за все время от него не было ни одного звонка.

Хоть бы вид сделал, что ему жаль наши отношения, или поборолся бы за нее. Ведь он знал, где живет Наташка и она вместе с ней. Алиса ему говорила.

Или нет?

Алиса тут вдруг осознала: «всего два раза отказалась с ним встретиться, сославшись на поездку и подруг – и он уже оставил все попытки».

Наверное, у него на работе девицы более доступные!

Надо, во что бы то ни стало, выяснить как он на самом деле жил эти полгода. В армии–то девиц не было, а здесь? Скучал ли вообще, почему не звонил…

Вернулась медсестра: «Успокоилась, наконец? Пойдем. Обслужим тебя вне очереди, чтобы не устроила скандал. Сначала УЗИ!»

Алиса покорно побрела за медсестрой, ширкая огромными одноразовыми тапочками, похожими на бумажные стельки.




Глава 10.


Алиса лежала одна в палате, когда раздался звонок. Звонил уже знакомый номер.

– Я все привез, пропуск мне дали. Поднимаюсь?

– Да! Я уже в порядке. Ты прав, не так уж тут и страшно. Я тебя встречу в коридорчике, где диваны.

Алиса быстро вскочила с кровати и принялась прихорашиваться. Боже, ну и страшный у нее вид. Глаза покраснели, волосы растрепаны. Хорошо, косметика была с собой.

Алиса подвела стрелки и быстро нанесла румяна.

Она уже поняла, что зря устроила все это в больнице. Теперь медсестры смотрели с осторожностью, не выкинет ли она еще что-нибудь. Слава богу, смена уже пришла другая, и другие девчонки заходили проведать из соседних палат. Все было нормально.

Все пузатые, веселые. Такое чувство, что гордятся своими животами и выпячивают, чтобы побольше казались.

Алиса тоже уже не прятала живот. Как будто, это – трофей.

В холле были парочки. Некоторые с детьми. Взволнованные глаза.

Одна девушка плакала на плече у парня. Она была самая расстроенная из всех.

– Привет! Аль, рад видеть тебя. Ну, ничего страшного не случилось пока, выглядишь здоровой!

Он пошутил. Глаза смеялись.

– Привет. Прости за истерику. Мне показалось, что здесь я останусь навсегда. Ты же знаешь, еще не лежала в больнице никогда.

– Ты и не лежишь в больнице. Ты, как мне сказали, «сохраняешься».

– Не знаю. Я до сих пор еще не поняла, что здесь делаю. Вот зачем мне это сейчас надо!

– Надо, не надо, все равно уже поздно выбирать.

– Хорошо, а как ты? Я даже не спросила. Может у тебя девушка есть, и она будет ревновать?

–А это неважно. Мы же друзья? Ну… ты же не стала со мной вот так жить. Так и давай оставаться друзьями. Завтра я еще приеду.

– Нет. Не надо завтра. У меня все есть. Даже друг теперь есть настоящий.

Алиса занервничала, но вид постаралась сохранить безмятежный. В крайнем случае, она знала приемы, как избавится от всяких девушек. Правда, если они безумно богаты…

Никита со своей не расстанется, только если у Алисы будет парочка немецких внедорожников последней модели и золотой унитаз в своем особняке.

Хотя, что его винить… Если бы к ней «подкатил», в принципе, симпатичный мужчина возраста отца, но с большими деньгами, она бы тоже Нику сказала: «Пока, мальчик!». Поэтому… Злость уже давно отступила. Ревность тоже.

Как любил говорить ее друг детства: «Чтобы понять, просто поменяйся местами. И подумай, как бы ты сама поступила».

Она и подумала. Да, именно так же, как Никита. Возможно, она бы страдала, купаясь в роскоши, но скорее всего ей было бы наплевать. Пусть у нее муж и староват, зато добился в жизни всего, и не живет с соседями в съемной квартире.

Все, что она сейчас имеет, это ребенка в животе, друга, который вряд ли сможет троих обеспечить (только если необходимым) и придурошных родителей, которым и говорить–то ничего не хочется.

– Ну что, сказали тебе уже? Все в порядке с твоим здоровьем?

Она вернулась к действительности.

– Да нет пока. Лежи, говорят, анализы придут, тогда и видно будет. На УЗИ я не слушала что говорят. Смотрели, смотрели. Спрашивали, хочу ли я увидеть?

– А ты?

– Сказала, что нет. Рано еще. Вот если будет все в порядке, тогда посмотрю.

– Даже не интересно, что там?

– А тебе что, интересно?

– Мне да. Никогда еще не видел что там в животе. Особенно в твоем.

– А мне – нет! Не хочу я к нему привыкать, понимаешь??? Не понимаешь?

– Черт, Алиса! Прекрати! Ты как будто можешь взять и вытащить его. Зачем ты отрицаешь, то?

– Не знаю! Не хочу! Тем более от него не хочу рожать. Я не готова. Вот эти все женщины – они готовы. А я – нет!





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alisa-eliseeva/lublu-ee-prosti-66865508/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения